Василий Головачев - Вирус тьмы, или Посланник [= Тень Люциферова крыла]

— Спасибо, я понял, — нетерпеливо кивнул Никита; его мысли витали далеко отсюда. — Конечно, мне еще многому предстоит научиться, и все же с этим я справлюсь сам. Куда вы спрятали Селкит?

— Она помогает мне… в некотором роде.

— У меня ощущение, что вы прячете ее от меня.

Зу-л-Кифл нахмурился, затем вздохнул и сказал с грустью:

— У вас кружится голова, Посланник. Впрочем, как и у моей дочери. Но Суубха Сеттутеп прав: вы, люди, все еще живете в этическом неолите. Поступайте как хотите, но я бы все-таки посоветовал вам познать все свои возможности, чтобы не ошибаться в оценке ситуаций. Даже в нынешней.

— Вы так и не ответили на мой вопрос: вы согласны стать одним из Семерых или нет?

Зу-л-Кифл отвернулся от Сухова и прошелся вокруг бассейна с изумительной прозрачно-голубой водой, разговаривали они на «веранде» во дворце мага.

— В принципе я — на стороне сил закона, света, созидания и творчества, хотя и не за счет узурпации свободы и творческой инициативы других. Но Люцифер выступил не только против воли создателей, подвергнув смертельной опасности все цивилизации Шаданакара, но и против Универсальной Этики Веера, имеющей характер и силу закона, которому подчиняются хроны-Вселенные. Поэтому я с вами. В нужный момент я приду.

— Благодарю. — Никита сделал шаг к выходу, но остановился. — У вас есть какие-то принципиальные возражения против моих встреч с вашей дочерью?

— Принципиальных нет. Но…

— Я понял. Извините. Я найду ее. А завтра, вероятнее всего, покину ваш дом… и мир.

— Поступайте как знаете, Посланник, хотя я и не одобряю поспешных действий.

— Один вопрос. — Никита заколебался, руководствуясь ложной гордостью, ослепленный своими успехами в овладении Вестью. Но все-таки пересилил себя. — Мне все время талдычат об этике Пути, о поисках своего оружия, то есть меча… Почему обязательно меча? Разве меч — лучшее оружие?

— Вы убедитесь в этом при Посвящении, когда найдете его. Овладение мечом — это по сути овладение энергиями, необходимыми для преодоления Пути. И еще: ваш меч не только универсальное оружие, равного которому нет во всех Мирах Веера, но и концентратор волевых усилий, генерирующих любое гипервоздействие, а также одновременно эффектор, реализующий эти воздействия. Я понятно выражаюсь?

— Более или менее, — кивнул Никита. — Еще раз спасибо за все.

Ушел он в менее радостном настроении, чем явился сюда, но Зу-л-Кифл скептически оценил свои усилия по воспитанию строптивца. Он знал, что мудрость не приходит мгновенно, как озарение, и Сухов все равно поступит по-своему.

Такэда дважды пытался уговорить друга продолжать контакты с бывшим Посланником, но Сухов был непреклонен. Каким образом он отыскал Селкит в горах Суангай, Толя не знал: может быть, с помощью Сеттутепа, а может, и сам, воспользовавшись новыми возможностями. Но вернулся танцор из похода в горы один, угрюмо-разочарованный, обиженно-злой, полный решимости добиться поставленной цели. Какой — не знал, наверное, он сам.

— Собирайся, — сказал он обрадованному Такэде. — Жив, неслух! Уходим.

— Прямо сейчас?

— А у тебя здесь остались какие-то дела?

— Нет, но… некрасиво как-то… уходить неожиданно. Попрощаться хотя бы надо.

— Зу-л-Кифл знает, а Селкит… с ней я… попрощался.

Толя с любопытством оглядел лицо Сухова, переодевшегося в голубой комбинезон, начал переодеваться сам.

— Ты что, поссорился с ней?

— С чего ты взял?

— На тебе лица нет.

Никита натянул комбинезон, поправил рукава, пояс, потом вдруг швырнул на пол нервайлер.

— Я вел себя как свинья!

— Ну это нормальное твое состояние, — произнес Толя.

Сухов шутки не принял. Он вообще ничего не слышал, заново переживая, видимо, встречу с Селкит. Но подробности встречи пересказывать не стал, заметил только:

— Она права. Нельзя обнимать одну, вспоминая при этом другую. Кто-то околдовал меня. То ли Селкит, то ли… Ксения. Не знаю. Но разберусь! — Последние слова Сухов произнес с угрозой, будто забивая гвоздь. — Готов, оруженосец?

Толя был готов. Однако он помнил и о другом.

— Те трое ждут нас где-то неподалеку.

— Пусть сунутся! — Глаза Никиты сверкнули. Он поднял вардзуни, и с наконечника копья слетел рой маленьких молний, вонзился в стену комнаты, проделав в ней множество отверстий, образовавших буквы, которые в свою очередь сложились в слова: «До свидания, Седьмой!»

— Э-э… кхе-кхе, — сказал Такэда, прокашлялся. — Мне кажется, ты все равно не прав. Кое-чему ты, конечно, научился, спору нет, но осторожнее не стал.

— Следуй за мной, самурай.

— Куда? Разве мы пойдем к темпоралу пешком?

— Нет, но я хочу посмотреть на город в последний раз. Оттуда и прыгнем через транскоф.

Никто их не задерживал, не интересовался, куда они направляются, никто не смотрел им вслед. Такэде стало грустно, он не привык уходить, не поблагодарив за гостеприимство, однако и ссориться с упрямцем не хотел, подумав, что Зу-л-Кифл поймет их и простит. Он не знал, что маг давно определил все нюансы поведения землян и вычислил траекторию их «свободного полета».

Город встретил их зноем — Зу-л-Кифл снял метеорологический контроль — и неприятным сухим ветром, гнавшим по аллеям и площадям потоки текучей, похожей на зелено-серый дым пыли. Некоторые из этих потоков казались живыми, подолгу кружа возле людей, но Никита ничего не замечал, упорно шагая вперед, пока Толя не понял, что танцор идет к колодцу с призраком Веб-Шабель. Догнав, встал на его пути:

— Зачем тебе это?

Сухов остановился, с изумлением глядя на Толю, огляделся, провел рукой по лицу, словно стирая паутину.

— О дьявол! Где мы? Я же только хотел посмотреть на город сверху, на сфинксов…

Липкий, обволакивающий сознание страх пронзил Такэду, заставил оглянуться, схватиться за оружие. Закружилась голова, ноги стали рыхлыми и слабыми, будто из них вынули кости.

— Дьявол! — повторил Сухов спокойнее. — Он меня вел!

— Кто?

— Веб-Шабель… тень Люцифера. Надо же, какая могучая тварь!

— Не ходи туда. Зачем он тебе?

— Вопрос стоит так: зачем ему я. Может быть, затем, чтобы еще раз заглянуть в меня, попытаться подчинить изнутри… Хорошо, что это не сам Денница. Пожалуй, ты прав, к колодцу мы не пойдем. Но я не уверен, что не вернусь сюда.

Успокоившись, они сделали круг по городу, попрощались со сфинксами и храмами, постояли у моста, а возвращаясь, наткнулись на лошадиноголовых кинноров. Однако «кентавры наоборот» и на этот раз не стали нападать на людей, поглазев на них с безопасного расстояния и растворившись в колоннаде ближайшего здания. Никита задумчиво смотрел им вслед, пока Толя не напомнил о себе. Тогда Сухов раскрыл транскоф, приготовился прыгнуть в зеркальный прямоугольник входа, но вдруг задержался и поднял голову: